– Ничего не нужно. – Он опустил трубку. И снова зазвонил телефон. Он помедлил. «Если снова она – сразу отключусь». Но теперь звонила Анна Большакова. Ее Азарцев вспомнил сразу. Вернее, не ее саму, а ее нос – порядочно пришлось с ним попотеть. Анна Большакова поздравляла знакомых и полезных людей с наступающим Новым годом.

– Дорогой вы мой человек! – пропела она профессионально поставленным голосом и рассказала Азарцеву, что он не просто великий хирург, а почти сам господь бог, ибо может сделать из ничего такие распрекрасные носы, глаза и уши.

– Вы изменили всю мою жизнь! – дальше бывшая пациентка говорила в пустоту, ибо Азарцев положил мобильный на подушку возле себя, а сам равнодушно разглядывал потолок. – Только благодаря вашему прекрасному мастерству я теперь работаю, играю премьеру… – Анна была сама любезность. – Приглашаю вас от всей души! Алло! Алло! Вы слышите меня, – закричала она, и Азарцев, слегка повернув к телефону голову, тихо сказал:

– Я вас слушаю… – Он совершенно забыл, что уже здоровался с ней.

– А знаете, доктор, – Анна вдруг кокетливо понизила голос. – Ведь у нас с вами есть общие знакомые… – Она с утра уже пригубила бокал шампанского, и по мере того как уменьшался список знакомых, голос ее становился все более кокетливым, а память работала хуже. Сейчас она напрочь забыла об обещании, когда-то данном Тине, ничего не говорить о ней Азарцеву. – И вот что интересно, и вашу знакомую, и меня оперировали в один и тот же день!

– Вы о ком? – совершенно без всякого интереса спросил Азарцев.

– Так, о Валентине же Толмачёвой! Вы разве не знали?

– Тину? – недоверчиво спросил Азарцев. – Ее оперировали?

– Ну да! Она была ведь буквально при смерти! – Аня пришла в восторг от того, что сообщает доктору такую сногсшибательную новость.

– Мне сказали, она уехала к мужу… – пробормотал Азарцев.

– Да что вы! – заверещала Анна. – Это просто так говорили родственники, чтобы лишние люди не таскались в больницу, не утомляли ее!

Азарцев нажал на кнопку отбоя.

«Какой я идиот! – подумал он. – Она исчезла, и мне это стало удобно. Я ведь был так занят. А она оказалась больна, ничего не сказала. Конечно! Она ведь гордая… Это Юлия прожужжала бы мне все уши о каком-нибудь банальнейшем насморке…» – Он вскочил, зажег свет и прошел в кухню. Пустые бутылки угрожающей батареей стояли у раковины. «А я еще осуждал ее за то же самое!» Азарцев накинул куртку прямо на тонкую майку и без шапки вышел из дома.

«Если выпить сразу три бутылки водки, – сказал он себе, – то можно отравиться наверняка. И это очень удобно».

Теоретически Азарцев все рассудил правильно, кроме одного. Он не мог себе представить, до какой же степени вид человека в майке с тремя бутылками водки под мышкой в предновогодний день будирует некоторую часть населения. Первую бутылку ему пришлось выпить с каким-то типом в подворотне прямо возле винного магазина; потом припоминалась ему какая-то легкая невсамделишная потасовка, потом, как он кому-то на что-то горько жаловался и его куда-то посылали и он куда-то ехал, кажется, в метро. Все, что случилось дальше, было затянуто каким-то мраком.

До наступления Нового года оставалось пятнадцать минут. Тинины животные мирно спали. Сама Тина постелила новое постельное белье и надела свою новую замечательную пижаму. В хрустальный бокал она налила сока, порезала апельсин, яблоко, насыпала крупы Ризкину, дала косточку Сене и стала ждать, когда стрелки часов застынут на времени «Ч». Тут опять раздался звонок в дверь.

«Барашков напился и приволок Людмилу встречать Новый год», – решила она и пошла открывать, накинув поверх пижамы платок.

Привалившись к дверному проему, перед ней стоял с самым идиотским видом, с развеселой улыбкой на лице, переваливаясь с носка на пятку и придерживаясь за косяк, Владимир Азарцев. Тина так удивилась, что на некоторое время оцепенела.

– Последнюю бутылку украли! Не знаю кто! Полная была еще почти наполовину. Сволочи! – Азарцев растерянно развел руками и стал выворачивать карманы, показывая, что действительно, бутылок с водкой у него нет.

Тина все еще молчала, не зная, что сказать.

– Ну нету! – жалобно пояснил положение Азарцев.

Тина молчала.

– Без водки не пустишь? – спросил он жалобно. – Тогда каюк. Обратно к магазину мне уже не добраться.

– Входи, – наконец смогла сглотнуть Тина и втащила его в коридор. Куртка у него была не застегнута, и она увидела, что когда-то белая майка теперь порвана на груди. – Ты откуда?

– Из дома. Мне было плохо, а потом кто-то позвонил и сказал, что ты жива.

– Я и не умирала.

– И не уезжала?

– Не уезжала.

– Давай это отметим.

Она помолчала, посмотрела на него испытующе.

– Послушай, а как же насчет фермента алкогольдегидрогеназы? Мне помнится, ты когда-то ставил мне недостаток этого фермента в вину.

– Тина! – с пьяной бравадой воскликнул Азарцев. – Ты интеллигентный человек?

– Наверное, да, – задумалась она.

– Тогда не надо! Ничего не надо вспоминать! Когда я вспоминаю, мне хочется умереть. – Он горестно покачал головой и вдруг, потеряв равновесие, быстро подался вперед, так, что она еле смогла его задержать в падении. Остановился он уже посередине комнаты. Сеня недовольно привстал на передних лапах, оскалив клыки.

– О – о! Собачка! Прости, что потревожил!

Сеня угрожающе заворчал.

– Тина, можно я с ним рядом посплю? – вдруг попросил Азарцев. – Вот здесь, на коврике. Подвинься, собачка, а?

Сеня, как все собаки, не любил пьяных. Но, во-первых, прежний хозяин довольно часто приходил под утро навеселе, и тогда от него так же пахло, как и от этого человека, а во-вторых, Сеня понимал, что совсем недавно он и сам был здесь в гостях. Он отвернул морду в сторону и Азарцеву ничего не сделал.

– Володя! – Тина посмотрела на часы. – Уже наступил Новый год! Я тебя поздравляю! И давай ты разденешься и ляжешь на диване, как человек.

– Тина! – Азарцев острожно погрозил ей пальцем. – Вот этого не надо! Не надо быть доброй. Я больше не человек. Я три недели не мылся. Не ел, не спал. Я только пил, Тина. От меня, наверное, несет, как из помойки. – Он присел на коврик и как-то искоса взглянул на нее. – А ведь я думал, ты к мужу уехала!

– Молчи, – ответила она.

– Тина! – Азарцев встал на колени. – Скажи мне, за что?

– Вот это мне неизвестно, – ответила Тина. – Так уж получается. Никто не виноват.

– Я посплю, – с этими словами Азарцев и лег рядом с собакой.

«Чем бы его укрыть?» – подумала Тина и достала из шкафа старый плед.

– Не надо, я в куртке, – сказал Азарцев и закрыл глаза. Через секунду он снова открыл их. – Ну, что за страна! – сказал он отчетливо и громко. – Невозможно донести до дома три бутылки водки! – произнеся эту тираду, он крепко заснул.